Вторая часть пресс-конференции была посвящена не столько жизни Камерного театра, сколько вопросам общей культурной и театральной повестки. Участие в этом обсуждении приняли представители воронежских СМИ, художественный руководитель Камерного и народный артист России Камиль Тукаев.

Одним из вопросов, ответ на который получился наиболее развернутым и актуальным, стал вопрос о дальнейшей судьбе Никитинского театра и о тех его спектаклях, что были показаны в Камерном в мае и июне.

Ирина Лазарева, газета «Берег»: В этом сезоне вы предоставляли площадку Никитинскому театру. Хотелось бы узнать, в следующем сезоне планируется ли продолжить такой опыт взаимодействия или у вас какие-то другие на этот счет мысли?

Михаил Бычков: Начнем с того, что мы сегодня много и радостно говорили о том, как живет Камерный театр, о том, чем для нас завершается сезон, как мы его ощущаем, но есть еще понятие общего воронежского культурного сезона. Ну, на мой взгляд, закрытие Никитинского театра — это самое ужасное событие завершающегося культурного сезона. Самое ужасное — это самое мягкое, что я могу сказать, определяя это событие, потому что знаю, что такое создание театра, попытка разогнаться, полететь и удержаться в полете — и это очень сложный, очень тонкий процесс, и то, что Никитинский театр возник и добился того, чего он добился к весне 2022 года — это большое счастье и удача Воронежа. Я считаю, что и рождение Камерного — это большое счастье и удача Воронежа, но тоже самое могу сказать и о Никитинском театре. Это не просто один из независимых театров, где ребята, не попавшие в большие государственные театры, собираются, чтобы выразить себя и заработать на кусок хлеба. Это сформировавшееся явление российской культурной театральной жизни. Это то, что оценено на самом компетентном профессиональном уровне: российским театральным сообществом, специалистами, критиками, журналистами, экспертами национальных премий, отборщиками фестивалей. Кстати, в эти же дни Никитинский театр находится на российском фестивале. Это театр, который нужен России. Просто кто-то решил, что этот театр не нужен Воронежу. Но эти люди, которые решили, что этот театр не нужен Воронежу, ошибаются, и не им решать, нужен ли этот театр. Нужен ли театр публике, решает публика. Нужен ли художник своему зрителю, решает зритель.

Мне было очень тревожно, и я пытался оказать помощь коллегам, чтобы они сохранились на том же месте, которое 28 лет назад как театральная точка на карте было создано. Это место мы создавали своими руками, строили. А потом это место перешло в руки этих ребят. И очень достойно, творчески развивалось. То, что их решили оставить без дома, а сейчас, на уровне нашего города, пытаются оставить без возможности даже временных выступлений — это, на мой взгляд, глубоко неправильно. Театры — это важнейшее, редчайшее явление в биографии городов. Я давно работаю, и за все это время, в этом городе, на моих глазах, что-то возникало, но по-настоящему важных театральных событий можно пересчитать по пальцам одной руки. Хотя за это время сменилась череда начальников самых разных уровней, которым казалось, что в их руках право давать жизнь или отнимать жизнь творческих коллективов.

Эти ребята занимаются искусством, они ничем не провинились, они не совершили ничего противозаконного, они нужны публике, их ценят и любят.

Конечно, мы предоставили им сцену в свободное от нашей работы время. Нас очень придирчиво проконтролировали учредители, не нарушили ли мы ничего, нет ли какой-то коррупционной составляющей, нет ли зацепки или возможности для того, чтобы отказать. Но такой возможности нет. Мы предоставили им сцену в свободное время на тех же условиях, на которых мы её предлагаем другим институциям, в частности, Платоновскому фестивалю, который, к сожалению, в этом июне не состоялся.

И мы считаем это естественным, правильным и делаем это в интересах воронежских зрителей, в интересах тех, кто в театр ходит. Те люди, которые принимали решение о запрете Никитинского, о его выселении — это люди, которые в театр не ходят. Им это не нужно. У них другие цели, другие ценности, другие приоритеты, но это не значит, что жители Воронежа должны быть лишены такой возможности.

Мы предоставим в сентябре наши сцены для спектаклей Никитинского в рамках Воронежского кейса, который, я надеюсь, пройдет на Платоновском фестивале. То есть, мы не планировали пока, не смотрели далеко вперед, чтобы сделать наше сотрудничество с Никитинским постоянным. У нас много планов, на всех трех наших сценах идет активная творческая жизнь, и нам есть, чем их занимать. Тем не менее, если сложится так, что к концу сентября будут проблемы — посмотрим. В сентябре, я надеюсь, спектакли Никитинского театра увидят гости Платоновского фестиваля, отборщики российских фестивалей и, может быть, каких-то зарубежных, если удастся их пригласить на «Воронежский кейс», театральные специалисты, эксперты — те, кто хочет встретить в Воронеже настоящее, серьезное, интересное современное искусство. Поэтому в сентябре — предоставим. Дальше будем смотреть.

Я очень желаю Никитинскому театру обрести свой дом. У меня кровью сердце обливается, когда я понимаю, что место, в котором почти 30 лет была театральная жизнь, энергия била, что это место вот сейчас просто опустело, омертвело. Но я надеюсь, что в другом месте зажжется какой-то театральный огонь, что в каком-то другом месте начнется следующий этап жизни этого коллектива, и я буду счастлив, и надеюсь, что это будет в Воронеже».

Камиль Тукаев: Можно мне добавить? Я хочу выразить восхищение актерами Никитинского, поскольку я даже репетировал с ними и выпустил спектакль «Покров-17». Более бесконфликтной, более молодой, более доброжелательной и такой успешной труппы в Воронеже я не знаю. Я, опять же, не знаю, кому они могли перейти дорогу. Это абсолютно доброжелательные, светлые, прекрасные люди, которые готовы работать. Вы знаете, они там делают все. Они ночевали и дневали там. Они все переносят сами.

Почему я начал с восхищения? Потому что они пытаются выжить — в прямом смысле выжить, потому что у них есть дети, у них есть жены и мужья, которым нужно приносить зарплату, извините меня. И они встречаются под любой крышей, не имея над головой собственной, встречаются просто чтобы вспомнить спектакли. Недавно мы встречались, чтобы просто вспомнить и «погонять» текст «Покрова-17», вспомнить, кто куда выходит, и выясняется, что все забывается, и надо по-новой все делать.

Я тоже потрясен, потому что, мне кажется, легко обанкротить какую-нибудь фирму, потому что она возникнет в другом месте под другим названием, и начнет производить уже не пластмассовые тазы, а железные чайники. А вот с театром так нельзя. Театр — это такая гордость в любом городе, и чтобы он был успешным, столько всего должно сойтись. Мое восхищение коллегам.

Как парадоксальна жизнь. Мы празднуем День рождения своего театра, а они — выживают.